Текст ОГЭ Мамина-Сибиряка Д.Н. о человечности (Барка, которую бурлаки..)

(1)Барка, которую бурлаки поздней осенью тянули по реке Чусовой, вышла на большую воду, все отдыхали, но опасность плавания осложнялась осенними дождями.
(2)Из шестнадцати бурлаков Яков выделялся сразу как непутёвый человек. (З)Среднего роста, какой-то весь взъерошенный, кривой на один глаз — одним словом, не настоящий мужик, а так, как мякина в зерне.
(4)Однажды проснулся я от страшного шума, происходившего на барке. (5)Первая мысль была, что барка тонет. (6)Я выскочил из балагана и замер от изумления: происходило что-то невероятное до последней степени…
(7)Над баркой с гоготаньем тяжело кружились дикие гуси. (8)Обессилевшая птица, застигнутая ранним снегом, падала в воду. (9)До десятка гусей с какой-то отчаянной решимостью сели прямо на барку. (10)Последнее было тем более удивительно, что дикий гусь — очень осторожная птица и не подпустит охотника на несколько выстрелов.
(11)— Лови, робя, бей! — галдели бурлаки, гоняясь за обессилевшей птицей.
(12)Работа была брошена, и на барке происходила настоящая свалка. (13)Меня поразил отчаянный вопль Яшки, который бегал по барке, как сумасшедший.
(14)— Братцы! (15)Родимые мои! (16)Што вы делаете? (17)Братцы, миленькие, не трожьте божью тварь! (18)Разве можно её трогать в этакое время? (19)Креста на вас нет, на окаянных… (20)Ах, братцы, грешно! (21)Вот как грешно!
(22)Проворнее всех оказалась одна из баб. (23)Она поймала уже двух гусей и лежала на них пластом. (24)Яшка накинулся на неё и отнял помятую, обезумевшую от ужаса птицу.
(25)— Што ты делаешь-то, дурья голова? (26)Вот я тебя расчешу… (27)Братцы! (28)Черти!
(29)Яшка ругался, как остервенелый, и в то же время гладил отнятых у баб гусей. (30)Бурлаки смутились, и некоторые уже выпустили пойманную птицу.
(31)— А сам-то, небось, стреляешь всякую птицу, — ответно ругалась обиженная баба. (32)— Сбесился, деревянный чёрт!
(33)— И стреляю, да! — орал Яшка, закипая новой яростью. (34)— Только не на перелётах… (35)Я вольную птицу бью, которая в полной силе, а эта замёрзлая. (Зб)Вот ты бурчишь, дура-баба, а того не знаешь, что убить человека грешно, а за убитого странника вдесятеро взыщется. (37)Так и с птичкой перелётной. (38)Птичка-то к нам насела — дескать: «Дадут передохнуть, а может, и накормят», — а ты навалилась на неё, как жернов. (39)В другое-то время разве она подпустила бы тебя?
(40)— В самом деле, братцы, не троньте божью птицу! — поддержал уже хрипевшего от волнения и крика Яшку старый сплавщик Лупан. (41)— Нехорошо! (41)Пускай передохнёт, а потом сама улетит. (42)Яшка-то правду говорит…
(43)— Ах, боже мой, да ведь грех-то какой! — умилённо повторял Яшка, обращаясь ко всем вообще. (44)— Вон какая смирная птичка… (45)Сама в руки идёт. (46)Только вот не говорит: «Устала, мол, я, притомилась, иззябла…» (47)А вы её бить!
(48)Выбившийся из сил гусиный косяк теперь покрывал Чусовую, точно живой снег. (49)Гуси не сторонились больше своего страшного врага — человека. (50)Те, которые попали на барку, успели отдохнуть и торжественно были спущены на воду к призывно гоготавшим товарищам.
(51)Яшка торжествовал и даже перекрестился, спуская последнего гуся.
(По Д. Н. Мамину-Сибиряку*)

* Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк (1852-1912) — русский прозаик и драматург.