Текст ОГЭ Горького М. на тему «Надежда» (По утрам, просыпаясь..)

(1)По утрам, просыпаясь, я отворяю окно моей комнаты и слушаю: с горы, сквозь пышную зелень сада, ко мне несётся задумчивая песня. (2)Как бы рано ни проснулся я, она уже звучит в утреннем воздухе, напоённом сладким запахом цветущих персиков и инжира.

(3)Свежий ветер веет с могучей вершины Ай-Петри, густая листва деревьев над моим окном тихо колышется, шелест её придаёт звукам песни много красоты, ласкающей душу- (4)Сама по себе мелодия не красива и однообразна — она вся построена на диссонансах; там, где ожидаешь, что она замрёт, — она возвышается до тоскливо-страстного крика, и так же неожиданно этот дикий крик переходит в нежную жалобу. (5)Поёт её дрожащий, старческий голос, поёт целые дни с утра и до вечера, и в какой бы час дня ни прислушался — всегда с горы, как ручей, льётся эта бесконечная песня.

(6)Жители деревни говорили мне, что вот уже седьмой год они слушают это задумчивое пение. (7)Я спросил их:

— Кто же это поёт? — и мне рассказали, что это сумасшедшая старуха, Уми, у которой шесть лет тому назад муж и двое детей поехали в море ловить рыбу и всё ещё не вернулись.

(8)С той поры Уми сидит на пороге своей сакли, смотрит в море и поёт, дожидаясь своих родных. (9)Однажды я пошёл посмотреть на неё. (10)По извилистой тропинке, мимо вросших в гору саклей, через сады и виноградники я поднялся высоко на гору и там увидал полуразрушенную, скрытую в камнях и яркой зелени саклю старухи Уми. (11)Платан, фига и персики росли среди громадных камней, скатившихся с вершин Яйлы, журчал ручей, образуя на пути своём ряд маленьких водопадов, на крыше сакли росла трава, по стенам её вилось какое-то ползучее растение, и дверь её смотрела в море.

(12)На камне у двери сидела Уми — высокая, стройная, седая, с лицом, исчерченным мелкими морщинами и коричневым от загара. (13)Камни, нагромождённые друг на друга, сакля, полуразрушенная временем, серая вершина Ай-Петри в жарком синем небе и море, холодно блестевшее на солнце, там внизу, — всё это создавало вокруг старухи обстановку суровую и проникнутую важным спокойствием. (14)Под ногами Уми, по горе, рассыпалась деревня, и сквозь зелень садов её разноцветные крыши напоминали о рассыпанном ящике красок. (15)Снизу доносился звон лошадиных сбруй, шорох моря о берег и иногда — голоса людей, столпившихся на базаре около кофеен. (16)3десь, наверху, было тихо, только ручей журчал, да песня Уми аккомпанировала ему, бесконечная, задумчивая песня, начатая шесть лет тому назад.

(17)Уми пела и улыбалась мне. (18)Её лицо от улыбки ещё более сморщилось. (19)Глаза у неё были молодые, ясные, в них горел сосредоточенный огонь ожидания, и, окинув меня ласковым взглядом, они снова остановились на пустынной равнине моря.

(20)Я подошёл и сел рядом с ней, слушая её песню. (21)Песня была такая странная: в ней звучала уверенность и сменялась тоской, в ней слышались ноты нетерпения и усталости, она обрывалась, замирала и снова возрождалась, полная радостной надежды…

(22)Но что бы ни выражала собой эта песня — лицо старухи Уми выражало лишь одно чувство —: ожидание, в котором не было сомнения, уверенное ожидание, спокойное и радостное.

(23)Я спросил её:

— Как зовут твоего мужа?

(24)Она ответила, ясно улыбаясь:

— Абдраим… (25)Сын первый — Ахтем, и ещё Юнус… (26)Скоро приедут. (27)Они там едут. (28)Скоро увижу лодку. (29)И ты увидишь!

(30)Она так сказала это «и ты увидишь», точно была уверена, что и для меня увидеть их будет великим счастьем, великое наслаждение принесёт мне с собой лодка её мужа, когда она покажется на горизонте, где небо отделялось от моря тонкой тёмно-синей чертой и куда она указывала мне своим коричневым пальцем мумии, высохшей на солнце юга, беспощадно жарком.

(31)Потом она снова запела свою песнь ожидания и надежды. (32)Я слушал, смотрел на неё и думал: «Хорошо так надеяться! (33)Хорошо жить с сердцем, полным ожидания великой радости в будущем!»

(34)А Уми всё пела, тихонько раскачиваясь корпусом и не отрывая глаз от пустынного моря, ослепительно блестевшего на солнце.

(По М. Горькому*)
* Максим Горький (настоящее имя — Алексей Максимович Пешков; 1868-1936) — великий русский писатель, драматург.